Симбирский «Робин Гуд». Часть 1 / 27 Апреля 1920 / История Ульяновска / Годы и люди

Конечно, от этих легенд можно было бы отмахнуться – мало ли чего люди болтают. Однако на сей раз народная молва родилась не на пусто месте – в Карсунском, Сызранском и Сенгилеевском уездах Симбирской губернии на самом деле вот уже несколько месяцев успешно действовала, или как тогда говорили, оперировала дерзкая банда, которую и вправду никак не могли поймать ни милиция, ни ЧК, хотя органам уже было известно имя ее главаря.

Его звали Никита

Никите Андреевичу Никулину-Ухачеву на время описываемых событий было 24 года. Он родился и до начала Германской войны жил в селе Баевке Кузоватовской волости Сызранского уезда Симбирской губернии и даже успел жениться. Однако вскоре супруги расстались. Будучи мобилизованным в царскую армию, он служил младшим унтер-офицером пулеметной команды в 160-м Лихазовзском полку. А когда с германцем замирились и старую армию распустили, Ухачев вернулся домой. Среди сельского актива и немногочисленных местных большевиков он считался сочувствующим и в ноябре 1918 года даже был назначен уполномоченным по сбору реквизированных продуктов.

В девятнадцатом году Никиту мобилизовали в РККА. Вместе с братом Евсеем, вступившим в Красную Армию добровольно, они служили в Сызрани, в Одиннадцатом пехотном полку, который в мае того же, 1919 года был отправлен в Петроград. Но до столицы красноармейцы Ухачевы так и не доехали.

Не секрет, что в те годы РККА жила впроголодь. Особенно, тыловые части. И вот накануне убытия полка к новому месту дислокации, братья покинули часть и отправились домой, в Баевку в поисках пропитания на дорогу. Но хлеба не было и там. Зато недалеко от села, в лесу им встретились пять «мешочниц» – беженок из Москвы и Владимирской губернии, которые везли мануфактуру для обмена на продукты. Недолго думая, Ухачевы их ограбили, отобрав весь товар, а одну женщину-москвичку, которая, с громкими криками пыталась их преследовать, Никита застрелил прямо на глазах остальных беженцев. Поэтому личности убийц вскоре стали известны властям.

Добычу братья принесли домой и отдали родителям, чтобы те обменяли ее на хлеб. Однако вскоре нагрянула милиция. Ни Никиты, ни Евсея в этот момент в избе не было. А вот «добытую» ими мануфактуру нашли и изъяли. После этого будущий атаман перешел на нелегальное положение и скрывался в лесу, а Евсей отправился было в Сызрань. Но вскоре сбежал оттуда и присоединился к брату.

На первых порах беглецы побирались по селам Христа ради, выпрашивая кусок хлеба. А их, тем временем, разыскивали за убийство москвички. И вот однажды, заглянув в очередной раз в родное село, Никита напоролся на отряд, высланный для их поимки. Завязалась перестрелка, в которой Ухачев убил «отрядника» Баева и скрылся.

В общем, лесная жизнь оказалась непростой и опасной. И вскоре будущий атаман стал подумывать о сдаче. Об этом своем намерении запиской, посланной через односельчан, он сообщил председателю Баевского сельсовета Новикову. Но тот о переговорах с бандитами и слышать не хотел. Наоборот, громко обещал удушить душегуба и вырезать ремни у него из спины.

Такая реакция была вполне объяснима и ожидаема, поскольку в бытность свою уполномоченным по сбору реквизированных продуктов Никита Ухачев лично отбирал у Новикова хлеб. Тот, естественно, затаил обиду и ждал возможности поквитаться. А когда таковая представилась, не мог ею не воспользоваться.

Не встретив взаимопонимания, или может быть, даже обидевшись, Ухачевы застрелили несговорчивого сельсоветчика. О том, как это произошло, Никита рассказал на суде, проходившем в Симбирске летом 1922 года: «Я просил его по записке чтобы он представил меня лично по добру властям. Он не принимал участия, и его я винтовкой убил. Он вышел на двор, сзади я его подстерегал и убил…». Вот так, легко и просто. В спину.

С одной стороны, этим убийством «лесные братья» сильно усложнили себе жизнь, поскольку охотиться за ними стали уже всерьез, но с другой, вольно или невольно, повысили свой авторитет в глазах некоторой части земляков. В том числе неких «граждан Воробьевых», вместе с коими они вскоре ограбили лесного объездчика Фомичева.

Случилось это 21 сентября 1919 г., когда ночью в дом лесника под видом отряда по вылавливанию дезертиров, вломились четверо неизвестных вооруженных людей. Сунув под нос хозяину какие-то бумаги, поздние гости потребовали ужин. А покончив с трапезой, учинили обыск, в ходе которого отобрали и унесли с собой лучшую одежду и белье.

Убедившись, что ночные гости ушли, и немного придя в себя, Фомичев побежал в сельсовет. Оттуда о налете сообщили в милицию, и вскоре выяснилось, что грабителями были братья Ухачевы и «граждане Воробьевы». По следу налетчиков пошла погоня. Шайку застали в сторожке другого лесного сторожа - Тураева. Однако захватить никого не удалось – бандиты скрылись. Но не успокоились.

Уже в январе 1920 года они совершили два вооруженных налета. Первый случился в 10 часов вечера пятнадцатого числа на Демидовских хуторах Бестужевской волости. Здесь в доме местного жителя Денисова двумя вооруженными злоумышленниками был ограблен продармеец Федор Шестов, у которого бандиты отобрали винтовку, 1800 рублей и личные вещи.

А спустя два часа, около полуночи эти же налетчики напали на председателя Жарковских выселок Бестужевской волости Ивана Демина, у которого забрали 12000 рублей и разных вещей на общую сумму 16075 рублей.

По приметам потерпевшие опять опознали Ухачевых.

Робин Гуд

Молва об их «подвигах» быстро разлеталась по округе, и ряды шайки стали стремительно пополняться. Вскоре к ней присоединился дезертир Василий Макаров, у коего была винтовка с патронами. А к весне 1920 года, кроме него и самих братьев, в банде уже были Сергей Бугров, Иван Карандин, Степан Чирков и Тимофей Комаров.

Вряд ли кто-то из них, включая атамана, читал или хотя бы слышал о добром разбойнике Робин Гуде из Шервудского леса. Тем не менее, именно его разбойничий «стиль» и репутацию защитника бедных и угнетенных Ухачев взял на вооружение своей ватаги, подчеркивая, что таким образом он действует в интересах… советской власти.

Например, дошли до главаря слухи о том, что смышляевский старший милиционер Фролов жестоко обращается с крестьянами, и особенно - с лесным сторожем Тураевым, у которого Ухачев как-то скрывался. И вот 27 апреля 1920 года бандиты явились в село, чтобы расправиться с милиционером, как с элементом, по словам Ухачева, вредным для советской власти. Самое удивительное, что на расправу к бандитам Фролова привел его… коллега – милиционер, на тот момент девятнадцатилетний Тимофей Комаров. «Когда Ухачев велел привести Фролова, я его привел. Я сказал ему, что его требует начальник отряда. Винтовка у меня была. Он оделся и пошел. Я привел его к Ухачеву, который его убил. Я пошел к Ухачеву, потому что боялся армии, когда просрочил отпуск», - рассказывал на суде уже бывший страж сельского порядка.

Сам же главарь на допросах утверждал, что «убирал» людей, вредных для советской власти, даже если таковые оказывались в его банде, но грабили и притесняли бедняков. Так, осенью 1921 года он будто бы собственноручно расстрелял своих сообщников Крылова и Антонова, за то, что те без всякой вины убили милиционера из с. Белое Озеро, а потом подломали калду и несколько крестьянских амбаров. Было ли такое на самом деле, а если и было, то за что именно поплатились жизнями ухачевские сообщники, не известно.

Но вот другие факты заступничества за пролетариат зафиксированы документально. В конце мая 1920 года при налете на лесопилку в Акшуате, Ухачеву достались 140 тысяч рублей, часть которых он тут же раздал рабочим – по 1000 каждому.

А из 240 тысяч, взятых при нападении на спиртзавод в Зеленце, 40 тысяч атаман передал… красноармейцам только что разоруженного им отряда, охранявшего предприятие, поскольку, как он потом объяснял, «красноармейцы не получали жалования и тоже жаловались» на это и сами просили его поделиться добычей. Ну, он и поделился.

Впрочем, далеко не всегда и не со всеми местный Робин Гуд был столь же великодушен.

Два атамана

Благополучно пересидев зиму (где и как – разговор отдельный), ватага вновь вышла на охоту за чужим имуществом и чужими жизнями.

В качестве своеобразной разминки 21 апреля 1920 года в Уваровке бандиты ограбили двух продотрядников, отобрав у них 15000 рублей, а потом одного из них жестоко избили за то, что у него на шее не было креста. Бедолагу отделали так, что он долго потом лежал в больнице.

Когда на суде Ухачева спросили, за что были избиты продармейцы, он в ответ лишь пожал плечами: «Сам не знаю».

Примерно в это же время в Валуевке атаман со товарищи убили неких двух «контролеров». Кто они такие и что контролировали, не известно, поскольку никаких иных сведений на сей счет отыскать в деле не удалось. Как и о мотивах расправы. Просто убили и все.

Итак, размяв косточки после зимней спячки, бандиты решили, что пора переходить к делам более серьезным и, главное, прибыльным. Одним из таких стал налет на лесопильный завод при станции Налейка. Туда семеро бандитов явились часов в девять утра 25 апреля. Застав на месте управляющего Иофина, Ухачев потребовал выдать им всю имевшуюся на предприятии наличность. Таковой оказалось 180 тысяч рублей, и вся она была безропотно передана в руки бандитов. Забрав, кроме денег, еще табак и спички, налетчики ушли, хотя история на этом не закончилась и получила неожиданное продолжение. Но об этом – позже.

Через два дня – 27 апреля, как мы помним, в Смышляевке ухачевцы расправились с милиционером и заодно ограбили местный волсовет, где взяли 33749 рублей.

А в Трубетчине в тот же день избили жителя села Осоки Алексея Арсентьева, ехавшего в Сенгилей на медкомиссию для призыва в Красную Армию. Еще одна партия призывников в 30-40 человек, с той же целью направлявшихся в Дворянское, бандитами была остановлена на подъезде к селу и отправлена обратно. В Трубетчино срочно отправился отряд из девяти милиционеров, но к моменту его прибытия бандиты уже ушли в лес. И на следующий день совершили новое убийство при нападении на эстонцев, живших на Дурасовском хуторе. Как обычно, под угрозой оружия, бандиты забирали у крестьян все, что понравилось, но лишь один из пострадавших попытался оказать сопротивление, когда понял, что его семью лишают последнего хлеба. И Ухачев привычно и хладнокровно застрелил мужика. Кстати в этом налете участвовал и «новичок» - бывший милиционер Комаров, накануне сдавший на расправу своего коллегу.

А потом он предал и «атамана». В самом начале мая банда разделилась: Иван Карандин ушел от Ухачева, а вместе с ним – и Комаров, пробывший в шайке две недели, но успевший поучаствовать в убийстве эстонца Дурасовского хутора и ограблении лесопильного завода при станции Налейка. Покинув банду Комаров якобы отошел от бандитской деятельности и тихо жил дома до самого ареста. А вот Карандин, собрав свою шайку, грабил, и разбойничал уже самостоятельно.

4 мая в Верхних Коках бандитами был убит житель села Семен Афанасьевич Плотников, разграблена потребительские лавки и перебиты окна в нескольких домах. А в сельсовете разгромлен шкаф и взломан пол.

6 мая ограблен Зеленецкий винокуренный завод. Захвачено 25 ведер спирта и взяты конторские книги. В тот же день двенадцатью бандитами совершен налет на кассу Собакинского волсовета, и уездную советскую почту. Из волосной кассы похищено 300000 рублей, а у почтаря Малоземеева – 5800, вся неотправленная корреспонденция и винтовка с патронами.

Примерно в это же время недалеко от села Борла у служащего мастерской Губ. лескома, жителя Тереньги Сергея Крюченкова вооруженные люди отобрали 125000 рублей.

Скорее всего, все перечисленное совершила банда Карандина, к успехам которой Ухачев, видимо, относился ревниво и старался не отставать. Так, прослышав, что новоявленная шайка ограбила спиртзавод в Зеленце, он провел аналогичную операцию.

Ранним утром 13 мая девять бандитов во главе с «атаманом» явились в Лесное Матюнино. Повалив телеграфный столб и обрезав провода, они отправились на местный винзавод. Здесь Ухачев убедил немногочисленную охрану не сопротивляться, а затем, красноречиво бряцая оружием, потребовал от руководства предприятия выдать ему весь имевшийся спирт и предоставить подводы. И то, и другое было незамедлительно исполнено. Так, на телегах, в обнимку с бочками, бандиты и растворились в лесу.

Часть добычи они припрятали, а остальное распивали в течение нескольких дней по дороге на Баевскую дачу, куда добрались 18 мая, едва держась на ногах, и сразу же завались спать. Тем не менее, когда под утро на них вышел отряд под командой Слегина, еще не до конца проспавшиеся и протрезвевшие бандиты даже смогли оказать ему вялое сопротивление,

Проснувшись от выстрелов и сообразив, что их окружают, ухачевцы бросились врассыпную. Кто-то успел скрыться в ближайших кустах, а оба брата и один из бандитов по фамилии Бугров стали отстреливаться. Когда Никита ранил в плечо какого-то красноармейца, остальные залегли или присели. Воспользовавшись заминкой, оставшиеся сообщники тоже бросились бежать сквозь лес в сторону Чекалино. Но уйти удалось не всем – трое, в том числе Евсей Ухачев, оказались в руках командира отряда Слегина. Причем Никита видел, как захватили брата, но в тот момент ничего сделать не мог и поклялся его освободить.

Брат за брата

Задержанных сразу же отправили в село Дворянское (ныне Самарская область), где дислоцировался оперативный штаб ГубЧК по ликвидации банды и стоял крупный гарнизон. Но Ухачев об этом еще не знал и предположил, что арестованные находятся в Кузоватово. Туда он и отправился на разведку.

Добыть нужную информацию главарь сумел на… водокачке, которую охраняли четверо красноармейцев, почему-то все вместе сидевшие в караулке. Понаблюдав за ними, Никита подошел снаружи к окну, возле которого сгрудились караульные и просто назвал себя. Эффект получился ошеломительный – бойцы будто оцепенели, безропотно отдали оружие и даже не попытались преследовать бандитского главаря. Но, главное, они сообщили, где находятся арестованные.

Две трофейные винтовки Ухачев взял себе, а две другие выбросил в воду, вынув предварительно затворы, которые тоже утопил, но отдельно.

Так, при трех стволах - один - под чапаном, и два - на ремне через плечо, верхом, на пойманной на лугу лошади, он поехал в Дворянское. Но на подъезде к селу две лишние винтовки закопал.

Разведка дала неутешительный результат: отряд, стоявший в селе, насчитывал до 200 штыков и сабель, и было очевидно, что силами только своей банды захваченных сообщников было не отбить.

Обдумывая результаты рекогносцировки, Ухачев ехал в Уваровку, где его ждала остальная ватага, и по дороге в лесу встретил Карандина, которому предложил поучаствовать в налете на чекистский штаб. Тот сперва согласился, но узнав, сколько в селе красноармейцев, тут же отыграл назад. Главари крупно поссорились и разошлись.

Оценив все варианты и убедившись, что силой Евсея никак не выручить, Ухачев пошел на отчаянный шаг - послал в Сызранский политотдел ультиматум, в котором грозил, что если брата не освободят, то на железнодорожном переезде в Кузоватово они с сообщниками развинтят на рельсах гайки, разберут пути и пустят под откос поезд. Но, как и следовало ожидать, угроза не возымела никакого действия и Евсея Ухачева расстреляли.

Разбойничья страда

Потеря брата не выбила бандитского главаря из «рабочей колеи». Напротив, он принялся возделывать разбойничью ниву с еще большей энергией.

Следующим объектом нападения стал винокуренный завод в селе Загарино. После ночной перестрелки, в которой был захвачен Евсей, под началом Ухачева осталось всего трое: кроме него - Бугров, Макаров и Чирков. Вчетвером на дело и отправились, но вступать в бой с охраной не стали - главарь опять сумел убедить ее не сопротивляться и сдать оружие. А уже потом предложил заведующему по фамилии Готлоб по-хорошему выдать несколько ведер спирта и казенные деньги. Отказа и на этот раз не последовало. Получив спирт и 200000 наличными, бандиты снова ушли в лес.

Потом ограбили лесопилку в Акшуате, а заодно и попавшегося по пути фельдшера, забрав у него медикаменты и 9000 рублей.

В первых числах июля на опушке леса между Вязоской и станцией Майной, в 200 саженях от последней был найден с пулевыми ранениями труп Федора Пастухова – жителя с. Карлинского. Пастухов служил красноармейцем в Сенгилеевской караульной роте и 23 июня возвращался из отпуска в Сенгилей к месту службы. При нем была винтовка. Однако на месте происшествия ее не обнаружили.

Зато нашли свидетеля – жителя Вязовки Филиппа Спиридонова, который в тот день подвозил Пастухова. Тот сообщил, что, когда они только отъехали от Майны, из придорожных кустов им навстречу вышли двое неизвестных, тоже вооруженных винтовками. Они приказали возчику остановиться, а пассажиру – слезать с телеги, что и было исполнено. Еще двое бандитов стояли в кустах поодаль. У красноармейца налетчики забрали винтовку, шинель и сумку и велели ему идти в сторону леса. А Спиридонову – ехать домой, и под страхом смерти, помалкивать о случившемся. Больше живым Пастухова никто не видел.

Примерно тогда же – во второй половине июня, ухачевцы случайно встретились в Трубетчине с Карандиным и его шайкой, в которой было уже семь человек. Тот предложил Ухачеву временно объединиться для налета на волсовет в селе Собакино. Получилось удачно: забрали сразу около полумиллиона наличными. Деньги Ухачев разделил поровну между всеми участниками акции, что категорически не понравилось Карандину, и главари вновь разругались, но пока решили не расходиться - впереди была еще одна крупная экспроприация. Та самая, «благотворительная», о которой уже упоминалось выше.

По сведениям, имевшимся в сводной шайке, спиртзавод в Зеленце охранял красноармейский отряд в одиннадцать штыков. Примерно столько же было и бандитов. В случае открытой перестрелки такой расклад сил не гарантировал последним успеха и отсутствия потерь. Как, впрочем, и охране. Поэтому Ухачев решил действовать по отработанной уже схеме, послав бойцам записку с предложением сдаться. Те подумали и согласились. А чтобы их не отдали под суд, «атаман Никита» посоветовал устроить шумную демонстрацию – обеим сторонам интенсивно пострелять в воздух, чтобы потом красноармейцы могли заявить, что «патроны закончились, и отбиваться стало нечем». Так и сделали.

На заводе взяли 240 тысяч рублей. Сорок из них отдали охране за уступчивость, которая, как позже выяснилось, была вызвана не столько трусостью и алчностью личного состава, сколько разгильдяйством начальства. Как своего, так и заводского.

Отряд в 10 штыков во главе с командиром Иваном Быковым и его заместителем Дмитрием Толстовым был командирован Сенгилеевским уездным военкомом в Зеленец специально для охраны тамошнего винзавода № 39. Но, прибыв на место и осмотревшись, командиры решили, что лично им тут делать нечего и вскоре отбыли по своим делам в деревню, отстоявшую от места службы верстах в сорока. А восемь красноармейцев, оставшихся без командования, при встрече с бандитами решили в бой не вступать, и договориться по-хорошему.

Когда же гром грянул, и в происшедшем стала разбираться ГубЧК, красные командиры в свое оправдание предъявили некое отпускное удостоверение сроком с 3 по 12 июля, якобы позволявшее им покинуть пост. Выдал же им эту бумагу директор винзавода товарищ Николай Мельников, не имевший на это ни права, ни полномочий.

В итоге все трое: Иван Быков, 27 лет, Дмитрий Толстов, 36 лет и сорокасемилений Мельников были отданы под суд.

А «два атамана» лишь наращивали свою совместную деятельность: 14 июля в 9 часов вечера совершен налет на Чекалинский сельсовет и разграблено имущество секретаря Миронова, захвачено 10000 рублей и разные вещи.

19 июля бандиты напали на рабочего Староматюнинской фабрики Алексея Алехина, с которого сняли кожаные сапоги, но затем… вернули их владельцу.

В ночь на 20 июля двенадцать бандитов ворвались в дом белоозерского волостного милиционера Лукьянова. Кроме немногочисленного личного имущества, у него забрали казенное обмундирование – холодные сапоги, гимнастерку, брюки, плащ, винтовку, пятнадцать патронов и шашку, а его самого куда-то увели. Труп Лукьянова с огнестрельным ранением в грудь нашли утром недалеко от села Дедяшевки, возле болота, которое местные называли озером.

Той же ночью бандиты ограбили жительницу названного села Марфу Егорову, у которой забрали вещи и деньги – 4000 рублей.

Очередное нападение – на кооператив в селе Коки – поначалу шло привычным «мирным» порядком – пришли, попросили и получили все, что хотели: соль, яйца, гвозди, галоши. Тем более, что охраны в кооперативе не было. Банда уже собиралась покидать село, когда кто-то из местных предложил разобраться с комиссаром Тютюмовым, якобы притеснявшим народ.

Когда к нему в дом ввалились несколько вооруженных мужиков, хозяин не то чтобы испугался, но удивился: «Вы, кто?». Вопрос визитеры проигнорировали и молча приступили к обыску. Видимо, сперва комиссар принимал их за какое-то приезжее начальство и наблюдал за происходящим с некоторым недоумением, но без особого беспокойства. Между тем «приезжие» деловито потрошили сундуки и чуланы, вынимая на свет божий множество «буржуазных» вещей, среди которых толпившиеся в дверях местные крестьяне то и дело узнавали свои пожитки.

Страх охватил Тютюмова в тот момент, когда в одном из «начальников» он вдруг опознал Ухачева, а в другом - Карандина. Последний, также молча, вывел комиссара во двор и застрелил. А потом в приступе ярости принялся крушить стекла в окнах соседнего дома. Ухачев попытался его унять, и они опять поругались. Позже Никита скажет, что просто искал повод для ссоры потому, что «Карандин был настоящей сволочью».

Когда страсти немного улеглись, и бандиты принялись грузить на подводы имущество из комиссарского дома, бывшие владельцы пожитков стали просить вернуть ту или другую вещь, реквизированную покойным. В итоге все обнаруженное оставили крестьянам, чтобы они сами разбирали, что кому принадлежит.

Публичная расправа с комиссаром не могла сойти бандитам с рук и вскоре их настигла очередная погоня. В перестрелке был убит один из членов шайки по фамилии Воробъев, который оказался сильно пьяным, вот и нарвался на пулю. Остальные же, отстреливаясь, отходили в разные стороны. А Ухачев, притаившись в кустах, выждал удобный момент, когда красноармейцы устремились в погоню за разбегавшимися сообщниками, и тихонько выбрался из леса. На опушке он увидел мужика с подводой, заплатил ему 10 тысяч и уехал подальше от опасного места.

С тех пор главари больше никогда не встречались. С Ухачевым остались все те же Багров, Макаров и Чирков. На некоторое время они, что называется, залегли на дно, скрываясь у лесных сторожей и набирая новую ватагу, в основном, из прятавшихся по лесам дезертиров. Лесник Малов, например, свел с двумя такими - Крыловым и Антиповым, теми самыми, коих через некоторое время Ухачев сам же и расстрелял за «неумеренный бандитизм».

Боевым крещением для «молодого пополнения» стал налет на Дурасовский винокуренный завод, который так же охранялся отрядом красноармейцев. Но на этот раз миром не обошлось. Во всяком случае, сначала. Завидев бандитов, двое часовых встретили их огнем. Завязалась перестрелка, в ходе которой один боец был ранен в ногу, а второй после этого сдался. Убивать их не стали, а послали к остальным с запиской, в которой отряду предлагалось сложить оружие. Ну, а дальше все пошло, как обычно.

В сторожку пятидесятилетнего лесника Семена Ивановича Черкасова бандиты вернулись не только без потерь, но даже с пополнением – к ним примкнул один из бойцов охраны по имени Васька. Однако, это неожиданное пополнение очень не понравилось Черкасову, опасавшемуся, что Васька – засланный «казачок» – агент ГубЧК. Своими сомнениями Семен Иванович поделился с Ухачевым и предложил кончить «новобранца». Однако атаман этих опасений не разделял и оставил бывшего красноармейца в бандитском строю.

Удачный налет, как водится, изрядно «обмыли». Банду, тем временем, как обычно окружили. А та, как всегда, сумела уйти. Причем, без потерь.

После этого на некоторое время Ухачев опять затих. Зато развернулся Карандин. Он будто соревновался со своим бывшим атаманом в лихости и удачливости.

3 августа в Волынщине Уваровской волости его бандой разграблена потребительская лавка, откуда вывезено 10 пудов соли, а из сада бывшего помещика Никифорова взято 2 мешка яблок.

12 августа разграблены касса Безводовского ссыпного пункта и мельница. Из кассы взято 900000 рублей, а с мельницы – лошадь, двуколка, седло и четыре мешка зерна.

В ночь на 15 августа двое вооруженных всадников атаковали Игнатовский винзавод № 10, но были отбиты заводским караулом, выпустившим по атакующим 150 патронов, которые, впрочем, ни в кого не попали. Зато и со стороны охраны потерь не было.

Того же числа, только днем Карандин лично явился в сельцо Привольное и палкой избил до потери сознания председателя сельсовета.

В ночь на 23 августа карандинские ограбили Подъячевскую суконную фабрику, захватив 65000 рублей наличными и 3 кипы шинельного сукна. В ночь на 28 августа у жителя Валуевки Денисова неизвестные отобрали 10 фунтов (около 4 кг) печеного хлеба.

Кровавое соревнование двух атаманов настолько накалило обстановку в уезде, что бандита видели едва ли не в каждом человеке, а потому сначала стреляли, а уже потом разбирались. Так, в Нижних Коках по подозрению в краже кож местные жители забили до смерти односельчанина Сергея Гудихина.

В ночь на 11 сентября в 38 квартале Кузоватовского лесничества двенадцать рабочих по заготовке дров для учреждений Уваровской волости заночевали под открытым небом прямо у костра. Незадолго до полуночи, когда заготовители крепко спали, на их лагерь вышел отряд по борьбе с бандитизмом. Приняв спящих за бандитов, бойцы открыли по ним огонь. Трое рабочих из Уваровки: Ефим Гордеев, Татьяна Филатова и Мария Козлова погибли на месте, а Василий Подлеснов был ранен.

Причем, этот инцидент с «дружественным огнем» был не первым.

Продолжение статьи - по ссылкам:

Симбирский «Робин Гуд». Часть 2

Симбирский «Робин Гуд». Часть 3

Владимир Миронов

Источник фото

Темы: Происшествия

Поделиться в социальных сетях